продолжение
21/07/2011. Люси Мейнстер – родилась на Украине в городе Донецке. В 1974 году – первая публикация в газете Литературная Россия. В 1991 – иммиграция в Израиль и первый сборник эссе под общим названием «Израиль, глазами близорукого». В 2002 году – иммиграция в Новую Зеландию, где были написаны романы « В поисках Родины» и «Сор из избы». В настоящее время готовится к публикации еще одна книга автора, а также, альбом песен и романсов.
Урок математики
Итак, каникулы ! Самое счастливое время, как для учеников, так и для родителей. Ну, почему для учеников – это понятно всем, а вот с родителями дело обстоит не всегда однозначно. Хорошо, если удается сплавить своих тиранов к бабушкам, дедушкам или в спортивные лагеря – тогда все просто. Тогда каникулы для всей семьи: младшенькие расслабляются, вырвавшись из-под неусыпной опеки старших, старшие, избавившись от забот и вспомнив то замечательное время, когда они только мечтали о потомстве, посвящают себя друг другу. Таких счастливцев немного. Ну, а если нет бабушек, дедушек и спортивных лагерей, то дети, просиживают за компью-тером до той поры, пока родители возвращаются с работы. Тогда, они тщетно пытаются предать своему отупевшему и воспаленному взору осмысленное выражение .
В один, из таких вот дней, мой сосед, вернувшись с работы, решил заняться с сыном математикой. Посадив мальчика за письменный стол, он стал диктовать ему условие задачи.
– Пройдя 3\8 длины моста, ослик И-а заметил автомобиль, приближающийся к нему со скоростью 60 км./ час. Если ослик побежит назад, то встретится с автомобилем в начале моста, если вперед – автомобиль нагонит его в конце моста. С какой скоростью бежит ослик И-а? – задав задачку, отец удобно расположился с книжкой на диване.
В комнате было очень жарко и страдальческое выражение на лице сына подчеркивал румянец на его щеках. Мыслительный процесс, на долю секунды, отразился в глазах ребенка, тут же, уступив место полусонной гримасе.
– Ну , – промямлил он, – папа, а что значит, ослик встретится с автомобилем? – мальчик родился в Австралии и русский язык давался ему с трудом.
– Ну, это значит, сынок, что машина, собьет ослика.
– До смерти? – озадаченно промолвил ребенок
– Не до смерти, а насмерть! Не отвлекайся! – раздраженно ответил отец, не отрываясь от книги.
– Папа! А там двухполостное движение?
– Да,– автоматически ответил тот.
– А по какой полосе ослик бежит? – недоумение на лице ребенка было неподдельным.
– Что? При чем тут это? – отец наконец осмысленно взглянул на сына, – задачу решай, и не умничай!
– Папа, давай вместе! – нехотя отложив детектив, отец, пострался вспомнить о чем шла речь.
– Значит так, сынок, когда первого ослика сбили в начале моста, где в это время находился второй?
Сын, озадаченно, взглянув на отца, открыл, было, рот для ответа, но тот, увлеченно продолжал, не давая ребенку вставить слова.
– Смотри, когда один ослик пробежал 3\8 пути, он вернулся назад и машина сбила его в начале моста, а потом продолжала ехать со скоростью 60 км\час. В задаче спрашивается, сколько она еще проедет пока собьет следущего ослика в конце моста, и с какой скоростью должен бежать ослик И-а, чтобы его сбила машина?
– Папа! А ослика обязательно нужно сбить машиной? – мальчик чуть не плакал.
Несчастный ослик, с понурой головою и грустными глазами, стоял перед его сочувствующим взором, и покорно ожидал своей участи.
– Да, обязательно! Он же движется по проезжей части со скоростью 15 км в час.
Слезы навернулись на глаза ребенка и закапали на бумагу.
– Папа, ну, папа! Давай перепишем условие задачки, пусть ослик бежит со скоростью 80 км в час и обгонит машину, пожалуйста.
– Нет! – строго ответил отец, мы не можем! Там же были два свидетеля Майк и Том. Они уже дали письменные показания.
От удивления слезы на глазах у мальчика высохли и рот приоткрылся в немом вопросе.
Разгоряченный отец нервно расхаживал по комнате, бормоча что-то себе под нос и яростно жестикулируя.
– Ну что, закончили? Ужин на столе, – голос мамы отрезвил отца и тот, строго взглянув на сына спросил:
– Ну, что, решил задачку?
– Да, папа, скорость ослика составит 15 км в час,– тихо ответил ребенок.
– Верно! Молодчина!
Похвала не подействовала должным образом. Мальчик поел без аппетита и долго не мог уснуть в ту ночь.
Ему снился Несчастный ослик И-а, который стоял на мосту и с испугом смотрел на приближающийся к нему автомобиль, движишуйся со скоростью 60 км\час.
ДА ЗДРАВСТВУЕТ ЛЕТО!
– К нам едут гости! Веди себя прилично! – мамин голос звучал строже обычного. Это могло означать только одно: начался сезон отпусков.
Мы жили на берегу моря и каждое лето бабушка, следуя правилам хорошего тона, полученными ею еще в гимназии, не могла отказать озверевшей толпе родственников, штурмовавших наш, вросший по самые окна в землю, маленький покосившийся, саманный домик.
Гости размещались повсюду: на полу и под деревом, на кроватях и в гамаке, под забором и даже на чердаке. Они с восторгом окунались в первобытнообщинный строй нашей коммуны, балдели от отсутствия условностей, ходили по дому в купальниках, трусах и лифчиках, громко смеялись и совершенно не обращали внимание на чумазых детей, с воплями носившихся по всему дому.
Строгая бабушка изо всех сил старалась влиться в этот хаос и не замечать того, что: руки перед едой не моются, столовая напоминает точку общепита, голоса и смех звучат слишком громко, а некоторые шутки, отпускаемые гостями, совершенно не подходят для детских ушей.
Итак, Да, Здравствует лето!
– А это шо за ребенок? Как быстро растут чужие детки, шоб они Вам были здоровы! – моя щека оказалась в огромной волосатой ручище тети Розы из Ростова-на-Дону. Пискнув, я попыталась, было, вырваться, но кроме боли мне этот маневр ничего не принес. Слезы градом окропили волосяной покров на ее руке.
– Нет, Вы только подумайте, какая экзальтированная девочка, ну, не плачь, тетя Роза приехала-таки надолго! – она ободряюще похлопала меня по спине, от чего я поперхнулась, закашлялась и изо рта, совершенно неприлично, высунулся кончик языка.
– Это же надо, какой дранной ребенок на мою бедную голову?
– Ша, Розонька, ты совсем напугала бедную девочку, девочка, не бойся, тетя Роза добрая.
Из-за ее спины, где-то в районе подмышки, робко выглянуло лицо дяди Моти.
Вслед за ними, минским поездом, прибыл мамин брат Веня с женой Тамарой, двумя детьми и, почему-то, с семьей своего армейского друга – Николаем и его женой Валей.
Освеженные и бодрые после купания в море, чуть подгоревшие на солнце и голодные, все собрались за обеденным столом, на котором красовались яства, привезенные из разных уголков Советского Союза: ростовская тарань, московская колбаса, минское сало.
Дети, грязными руками хватали куски с тарелок и ели безо всяких уговоров и понуканий.
Взрослые старались от них не отставать, а бабушка печальными глазами наблюдала за всем этим безобразием из своего угла, неустанно благодаря: Бога – за то, что кроме лета есть еще три времени года, и КЗОТ – за отпуска, предоставляемые не чаще одного раза в год.
– Апчхи! – чихнула тетя Роза с громовым раскатом, от чего рюмки в серванте предупреждающе задрожали.
– Твою мать! – пожелал ей здоровья дядя Мотя с другого конца стола.
В эту минуту в комнату стремительно вошел мамин брат Веня с огромным пакетом чебуреков неизвестно с чем, издававшими подозрительный запах.
– Веня, ты таки адиёт!– тетя Роза первая учуяла своим огромным носом запах тухлятины.– И где ты достал такой дефицит?
– Слухай сюды, Розочка, дыши ровно, а то волосы на твоей великолепной груди так шевелятся, шо от их ветру я аж замерз.
– Не касайся своим поганым языком груди моей Розочки! – бросился дядя Мотя на защиту горячо любимой им женщины.
Чтобы не допустить ссоры, Тамара, уверенно откусив злосчастный чебурек и, самоотверженно, стала его жевать. Гости, один за другим, потянулись к пакету, стараясь не вдыхать аромат, исходящий из недр продукта и обильно запивая его квасом.
Неожиданно, Венина жена с полным ртом, вдруг как-то странно уставилась на окружающих, перестав жевать, и опрометью бросилась во двор. В следующую минуту ее русую косу можно было увидеть в районе уборной.
– Инициатива наказуема, – как бы про себя, тихо промолвила эмансипированная тетя Валя, аппетитно уплетая пятый чебурек.
– Ну, и шо за мысли ты имеешь в голове?– тетя Роза не любила Валю и при каждом удобном случае старалась поставить ту в неловкое положение.
– Я хочу сказать, что этот запах исходил от первого чебурека, а все остальные...
Договорить она не уcпела – в комнату вошла бледная обладательница русой косы и заметив на тарелке последний чебурек, воплем:
– Ой, ен яще ляжить?! – спровоцировала образованную тетю Валю заглянуть внутрь себя. Увиденное, не обрадовало, съеденные ею пять чебуреков засуетились и, толкая друг друга, устремились к ближайшему выходу. Предвидя непоправимое, обладательница этого самого выхода повернулась к ненавистной ей тете Розе и выдала фонтаном содержимое на столь любимую дядей Мотей, грудь.
Дети с восторгом смотрели на взрослых. Вот ведь могут, когда хотят, веселиться по-настоящему...
История с чебуреками вскоре забылась бы, если бы не вечная страсть Вени к покупным продуктам.
Однажды, по дешевке, купил он у заезжего рыбака связку вяленого рыбца. Эта рыбка, из семейства тарани, была необыкновенно вкусной. Памятуя недавний опыт, тете Розе была предоставлена почетная роль эксперта и она своим чутким носом, добросовестно обнюхав каждую рыбешку, прищелкнув языком, выдала сертификат качества:
– Цимес!
Гости дружно набросились на деликатес.
К ночи все почувствовали себя неважно и все тот же Веня, которому, казалось, все нипочем, метнулся в ближайший ларек и вскоре вернулся с ящиком водки и пачкой поваренной соли. Он наливал водку в стакан, подмешивал в нее соль и подносил каждому со словами, способными достучаться до сознания:
– Ма, покажи донышко, будь умницей... – и зеленую бабушку уложили в постель.
Тетя Роза, как огромный, выброшенный на берег кит, валялась на полу в столовой, там, где застал ее спазм. Неподалеку, около окна, в позе эмбриона, скорчился на полу ее драгоценный, крошечный супруг.
– Ой, шо это за несчастье на мою голову? Мотя, если после моей смерти ты взглянешь на Этьку, эту мерзкую шлюшку, или на ее сестру, я тебя с того света достану, заруби это себе на самом любимом месте!
– И шо ты такое говоришь, Розочка?! Если ты умрешь, я поселюсь на твоей могилке один...
Тетя Валя, обреченно и эффектно отдавалась течению болезни, ни на минуту не позволяя забыть окружающим о своем жизненном кредо:
– Веня, поклянись самой страшной клятвой, что ты не оставишь моих детей и похоронишь меня за свой счет в Москве на Ваганьково. Памятник поставь из черного мрамора – у них неплохой ассортимент. Текст некролога ты найдешь в моей записной книжке.
Надо сказать, что нам, то есть ораве сорванцов, из-за загара и грязи скорее похожих на племя туземцев, повезло, поскольку категорически запрещалось, есть рыбу. Скорее всего, к заботе о нашем здоровье это не имело никакого отношения. Просто, нечаянно застрявшая рыбная кость могла означать для родителей потерю пляжного дня из 24 отпущенных. Таким образом, всеобщий эгоизм невольно уберег нас от отравления.
К огромному удивлению Вени, для которого водка с различными добавками являлась панацеей от всех болезней, сие лекарство, на сей раз, оказалось бессильным. Когда градусник показал 39, он, перепугавшись, побежал на вокзал звонить в скорую и вместо морского побережья, отпускников закрыли на 40 дней в карантинном отделении городской больницы.
Автоматически продлившийся отпуск никого не обрадовал. Веню ругали последними словами, как-то странно позабыв, о том, что подвел всех вездесущий нос тети Розы. А в это время дома, спрятавшись за сараем мы, с ужасом наблюдали за инопланетянами в скафандрах и масках, поливающих все подряд из шланга, какой-то, вонючей жидкостью.
Ничего не соображающий от горя и раскаяния Веня, с утра уходил на берег, где общался с рыбаками в надежде найти ответ на мучивший его вопрос: как можно было отравиться замечательной рыбой без червей и загара. Однажды ему повезло, и полупьяный рыбак поведал о старинном способе вяления жирной рыбы летом. Чтобы не села муха ее обрызгивали... хлорофосом. Запах быстро улетучивался, трусливые мухи улетали, а те, которые посмелее – замертво падали на ближайшую поверхность.
Только с отъездом родителей на принудительное лечение, у нас начался настоящий праздник. Поскольку, еду готовить было некому, а покупать продукты дядя Веня побаивался, питались мы в основном пряниками, конфетами, молоком, базарной сметаной, картошкой и мороженным. Всем тем, что приносила нам сердобольная соседка тетя Лида, иногда разнообразя свой запас добычей с близлежащих огородов. Целыми днями носились мы, как угорелые, по берегу моря, проголодавшись, хватали со стола все подряд не разбирая вкуса, чтобы затем повалиться от усталости на ближайшую постель. А утром с новыми силами купаться, загорать и громить чужие огороды.
Наше знаменитое семейство на слободке знали все. На лето бабушка шила детям одинаковые сатиновые трусы: синие в белый горошек и по этим вот трусам нас узнавали повсюду.
Воровать просто, а вот воровать с умом – это вам не фунт лиха. Старшим был безоговорочно избран 12-летний Марик. Он-то и придумывал изощренные способы добычи пропитания.
Пригнувшись, мы пробирались на соседний огород, усеянный маковыми коробочками. Не нарушая, внешнего благолепия, гвоздем, мы проделывали снизу отверстие и высыпали содержимое себе в рот. Морковка съедалась, а зеленый хвостик возвращался на свое место.
– Слухай, Ерофей, у нашему городе завелся какой-то грызун, надо бы вытравить...
– Да знаю я этих грызунов, это Киселевых бандиты, – добродушно ухмылялся Ерофей.
Следить за нашей гигиеной было некому и через пару-тройку дней, дядя Веня уже не мог отличить, кто есть кто. А когда самому младшенькому стало тяжело носить штанишки и он, преданно глядя в Венины глаза, произнес:
– А-а,– Веня со всех ног бросился к соседке Лиде, крича ей на ходу.
– Лидка, любые конфеты, только отмой!
Вернувшиеся из больницы, исхудавшие родители, потухшими глазами глядели на то, что когда-то называлось их детьми.
– Веня, этот вот черненький, это чей?
– А я знаю?!
– Так это же Мишенька!
В конце концов, было решено, вначале отмыть детей, а потом уже разбираться с родством.
Мы одичали, и не обращали никакого внимания на родителей. Возвращаться в цивилизацию с нами было нельзя, поэтому, перевоспитанием необходимо было заняться еще до отъезда.
Вымытые, переодетые и продезинфицированные для профилактики на случай педикулеза, чесотки и других неприличных заболеваний, сидели мы с грустными лицами за столом.
– Взяли ложки и приступили к еде – ох, как вкусно!– пыталась подать пример тетя Роза.
– Это не вкусно, вот у Ерофея на огороде...
Марик толкнул Машку в бок.
– А я хочу кашу с песком, с песком, с песком, с песком....
– Это некая гадость на тарелке, хочу мороженое.
Родители с ужасом переглянулись.
– Ма! А с этим, вообще, можно что-нибудь сделать?
Бабушка, задумчиво смотрела в одну точку. Затем, приняв решение, пошла во двор, зачерпнула горсть песка из песочницы и к всеобщему удивлению, посыпала им кашу в тарелках.
– Ешьте!
Мы недоуменно посмотрели на строгую бабушку и взялись за ложки, а родители мысленно начали перебирать в памяти адреса психиатрических клиник.
После первого глотка, как по команде, вся орава, отплевываясь, побежала к крану с водой. Вернулись мы растерянные и понурые.
– Ба, мы есть хотим!
– Вымойте свои тарелки и идите за стол. Только без разговоров.
Вот так, мы и вернулись к нормальной жизни, которая расставила все по своим местам.
Дар Марика, по изощренному отъему чужого имущества тщетно пытались унять в течении 15 лет в колонии строго режима.
Валина дочка, постоянно отбиравшая кашу с песком у уток, стала орнитологом. Возможность прокормиться рядом с птицами навсегда укоренилась в ее сознании.
Маленький Мишенька вырос в большого начальника. Он часто мелькает на экране телевизора и вряд ли вспоминает нашу эскападу 50-летней давности.
Венин старший сын, так полюбивший маковые коробочки, не расстается, с ними, по сей день, несмотря на совместные усилия врачей и стареньких родителей.
Ну а я, с удовольствием окунаюсь в воспоминания, переживаю заново свое детство, вижу молодых полных сил родителей, бабушку и пишу, потому что с возрастом могу забыть и уже никогда не вспомнить то замечательное время.